Он виновато улыбнулся леди Смит. И та, к своему великому удивлению, вдруг произнесла:
— Мне жаль вас.
— Вот именно. И остается лишь надеяться, что кто-нибудь из вас заметил больше, чем я.
Тут отозвался его брат:
— Мы сделали все, что в наших силах. Вот так!
— Очень мило с вашей стороны, — заметил Аллен, просматривая записи сержанта.
— Надеюсь, — начал сэр Джон, — вы нас отпустите домой. Дамы…
— Да, разумеется. После ужасных переживаний все должны быть на пределе сил.
— А вы? — спросила леди Смит. Казалось, ее посетило озарение.
Аллен поднял глаза от заметок.
— О, вы мне их почти вернули. Эти заметки, можно сказать, исчерпывающи. Хотел бы задать только один вопрос. Знаю, что все скрывала тьма, но я хотел бы слышать, не возникло ли у вас по какой-то причине — или без причины — хоть какого-то впечатления о личности убийцы?
— Господи Боже! — воскликнул сэр Джордж. — Дорогой Рори! Кто еще это мог быть, как не тот парень, которого увели твои люди! Должен поздравить тебя с таким везением!
— Ты думаешь…
— Господи Боже, я имею в виду того здоровенного неотесанного дикаря с копьем. Простите, — тут же поклонился он в сторону поверенного и густо покраснел. — Боюсь, я отклонился от сути. Но вы меня понимаете…
— Джордж, — исключительно любезно произнес его брат, — а не пошел бы ты домой?
— Я? Все мы рады бы уйти. Но я не могу покинуть остальных. Мне не нужны никакие исключения.
— Я тебя уверяю, что совершенно не это имел в виду. Если я правильно понимаю, — продолжал Аллен, повернувшись к остальным, — все вы считаете, что человек с копьем и есть убийца.
— Ну… да, — протянул сэр Джон Смит. — Ведь он там был. Кто же еще? Господи, ведь убили-то копьем!
Жена чернокожего поверенного произнесла что-то на родном языке.
Аллен испытующе взглянул на ее супруга, который откашлялся.
— Моя жена, — сказал он, — вспомнила.
— О чем?
— Тело лежало рядом с ней. Она кое-что слышала.
— Что именно?
— Звук удара и предсмертный хрип. — После короткого совещания с женой он добавил: — И еще слово. Кто-то почти неслышно произнес его по-нгомбвански. Моя жена считает, что это был сам посол.
— И что это было за слово?
— «Предатель», — сказал поверенный. И помолчав, добавил: — Жена хотела бы уйти. У нее на платье кровь.
III
Бумер вышел в халате, смахивая на Отелло в последнем акте. Халат был красный с золотом, под ним карминная пижама. Президент приказал разбудить его, если Аллен захочет с ним поговорить. И сейчас принимал его, Фокса и поникшего, но все еще заинтересованного мистера Уиплстоуна в библиотеке. Аллену поначалу казалось, что присутствие мистера Уиплстоуна Бумеру не по душе. Казалось, он даже хотел что-то сказать, но потом, видимо, решил быть великодушным. В конце концов мистер Уиплстоун знал, как вести себя с Бумером: его дипломатичность имела приятный аромат учтивости без признаков лести, а слова рассудительны, но не заумны.
Когда Аллен сказал, что хотел бы поговорить с нгомбванским официантом, который в тот вечер обслуживал павильон, Бумер, не говоря ни слова, поднял трубку внутреннего телефона и что-то коротко в нее бросил.
— Я бы не стал вас этим обременять, — пояснил Аллен, — но никто не взял на себя ответственность привести этого парня без вашего согласия.
— Они в дурацкой ситуации, — весьма неопределенно буркнул Бумер. — Зачем тебе этот парень?
— Английский официант из павильона утверждает, что тот на него напал.
Бумер прикрыл глаза.
— Сплошное рококо, — сказал он и даже не стал добавлять «как мы говаривали у Дэвидсона». В последний год учебы эта фраза надоела всем до смерти. С ужасающей точностью она вызвала перед внутренним взором Аллена образ темной комнаты, пропахшей гренками и углем, вернув его к жизни, которую они с Бумером и их товарищи вели немало лет назад.
Появившийся официант впечатления на него не произвел. На том были белые штаны, футболка и наперекосяк застегнутая куртка. Казалось, он в смятении и до смерти боится своего президента.
— Я с ним сам поговорю, — заявил Бумер.
Судя по тону, взялся он за официанта круто. Тот, сверкая белками, отвечал — по крайней мере так Аллену показалось — с четкостью солдата на строевом смотру.
— Он говорит, что это неправда, — сообщил Бумер.
— Можно на него немного поднажать?
— Толку не будет. Но попробую.
На этот раз ответ был значительно длиннее.
— Он утверждает, что во тьме наткнулся на кого-то, при этом потерял равновесие и в результате некоторое время был вынужден за неизвестного держаться. Но просто смешно называть это нападением. Он давно уже все забыл. Полагает, что вполне мог столкнуться и с другим официантом.
— Что он сделал после столкновения?
— Выбежал из павильона. Стоял рядом с черным ходом и, когда возникла суматоха, испугался. Его окружили люди из полиции и вместе с остальной прислугой отвели в холл.
— Ты ему веришь?
— Он бы не отважился меня обманывать, — спокойно ответил Бумер.
— Ну, тогда лучше всего ему отправиться спать.
Отпустив беднягу, Бумер встал; Аллен, мистер Уиплстоун и Фокс, разумеется, тоже поднялись.
— Мой дорогой Рори, — сказал Бумер, — один вопрос следует решить немедленно. Речь идет о теле покойного. Мы его отправим обратно на родину и похороним по нашим обычаям.
— Могу обещать всяческую помощь с нашей стороны. Полагаю, тебя в этом заверил и заместитель начальника полиции.
— О да, он был весьма любезен. Симпатичный человек. Но я слышал, ваш патолог что-то говорил о вскрытии. Об этом и речи быть не может.
— Понимаю.
— В Нгомбване произведут обстоятельнейший осмотр.
— Хорошо.
— Если, как я вижу, с вопросами покончено, полагаю, стоит выяснить, как дела у Гибсона. Если и он тоже закончил, я хотел бы попросить, чтобы мне перед уходом из посольства предоставили отчет о результатах. Я пока тут наведу кое-какой порядок.
Это было неприкрытым предложением удалиться. Аллен заверил, что всех сотрудников Ярда скоро отзовут. Бумер поблагодарил его за приложенные усилия и заявил, что даст Аллену знать, если вдруг выяснится, что преступник — один из его собственных людей. С другой стороны, полиция будет продолжать обеспечивать безопасность за пределами посольства. После этого говорить было уже не о чем. Аллен стал прощаться, но Бумер его остановил.
— Есть еще одна вещь, которую мне хотелось бы решить немедленно.
— Что именно?
— Речь идет об окончании моего визита в Англию. Мне трудно решиться.
«Уж не думает ли он досрочно вернуться в Нгомбвану? — прикинул Аллен. — Лететь вместе с телом? Как бы это порадовало Гибсона!»
— Разумеется, от приема в Букингемском дворце отказаться я не могу, — продолжал Бумер. — Разве что попытаюсь перевести все в более камерное русло. Правда, это не от меня зависит.
— Когда он состоится?
— Завтра вечером. Нет, уже сегодня. Господи, время уже к утру!
— Есть еще какие-то обязательства? — спросил Аллен.
— Торжественную посадку деревьев я отменю и, разумеется, не пойду на скачки. После всего, что тут произошло, это неуместно, — серьезно добавил он.
— Верно.
— Потом еще визит в Министерство финансов. Не знаю, как быть, — он величественно развернулся к мистеру Уиплстоуну. — Нелегкая задача, верно? А как бы поступили вы?
Аллен чувствовал, что вопрос подвергает тяжкому испытанию дипломатические способности мистера Уиплстоуна. Но тот с честью вышел из положения.
— Я убежден, — ответил он, — что премьер-министр, как и все организации, которые рассчитывали иметь удовольствие принимать ваше превосходительство, поймут, что столь драматические события не допускают даже мысли о чем-то подобном.
— Ох! — вздохнул Бумер.
— Ваше превосходительство может в этом не сомневаться, — с достоинством закончил мистер Уиплстоун.
— Хорошо, — опять вздохнул Бумер.
Аллен подумал, что звучало это как-то невесело.
— Не смеем тебя более задерживать, — сказал он, — но прежде чем уйти, хочу задать последний, несколько необычный вопрос. Можно?
— Что за вопрос?
— Я знаю, ты убежден, что ни нгомбванский официант, ни твой охранник, — кажется, ты называл его млинзи, — невиновны.
— Я в этом уверен.
— И ты полагаешь, что миссис Кобурн-Монфор ошибается, считая напавшего на нее человека африканцем?
— Исключительно глупая и истеричная женщина. Я не обращаю внимания на ее слова.
— Была у Кобурн-Монфоров причина таить обиду на тебя или посла?
— Да, — без малейших колебаний сразу ответил президент. — Причины были, и не сомневаюсь, что они все еще злы на меня. Известно, что полковник, который помогал формировать наши вооруженные силы, ожидал, что мы будем и впредь пользоваться его услугами, и даже ждал повышения. Полагаю, он уже видел себя на весьма высокой должности. Но, как ты знаешь, моей политикой было размещение на всех ключевых постах собственных людей. Я убежден, что полковник ушел в вынужденную отставку, пыша огнем и пламенем. Но ничего другого не оставалось, — подытожил Бумер, словно подведя итог воспоминаниям, — он превратился в алкоголика и на него уже нельзя было положиться.